Вести с полей - 6, Муксу

Итак, мы наконец направляемся на Муксу, грандиозную реку, которая лежит на нашем пути, затмевая любые мысли о солнечном будущем и заставляя все далекоидущие планы казаться умозрительными и поспешными. "Самая трудная река в СССР". Но в итоге испытание Муксу почти полностью заключалось в добираловке туда.

Первым этапом пути была 15-часовая поездка из Хорога. Мы нашли крепкую на вид русскую машину с двумя дружелюбными (казалось бы) памирцами и перед погрузкой заплатили им вперёд половину от уговоренной суммы. Мы ехали целый день и, не доехав 50 км до нашей цели, остановились в доме семьи, которая нас пустила переночевать. А на утро наши водители отказались ехать дальше, упирая на плохие горные дороги и малый запас топлива. Мы посчитали, что эти жалобы - просто повод под конец срубить ещё денег, и решили придержать вторую половину до тех пор, пока мы не найдём транспорт на оставшуюся часть пути. Однако это плохо кончилось. Всё утро мы спорили с ними, так и эдак переиначивая прежние договорённости. В конце концов, они попытались забрать наши лодки. Но когда Эндрю схватил ту, которую они потащили, напарник водителя буквально озверел. Пока Эндрю боролся с согласованием русских существительных и прилагательных по роду, числу и падежу, напарник схватил его за ворот и начал бить кулаком в челюсть. Тем временем вокруг нас собралось десятка два местных жителей-памирцев, и в лучшем случае они не сочувствовали никому. Саймон усмирил одновременно себя и водителя, и мы быстро договорились заплатить им некоторую сумму.

Но только после того, как они уехали, жители спросили нас, как это мы сподобились нанять таких ненормальных, и нашли нам другое средство передвижения, хотя и по непомерно высокой цене. Перед самым отъездом нас нашёл корыстолюбивый работник нац.парка и стребовал 100 баксов за пересечение его территории. Что вы можете сделать в таких случаях?.. Конечно же, мы были возмущены! Но потом гнев сменился надеждой, когда мы, наконец, двинулись в путь. Мы доехали на УАЗе до мрачного урочища Кок-Жар, поименованного на нашей карте, как "лес замечательной красоты", но более уместно было сказать про него "лес, который ещё стоит". Эта остановка раньше намеченного добавила к нашей пешке 10 км и 400 метров по высоте, но сравнивая это с расстоянием, преодолённым за последние 24 часа, мы были просто счастливы.

Наш новый, более любезный водитель высадил нас под перевалом под поздними лучами солнца и бушующим ветром. Он охотно указал нам на лучшую тропу; сказав, что дорога длинная, он пожелал нам обойтись без приключений и дал хлеба на дорогу. Мы, как и прежде в Таджикистане, взвалили лодки на свои спины. Быть может, из-за дополнительного веса раскладки почти на две недели, быть может, из-за завывающего ветра, но мы все еле передвигали ноги на первых порах. Нам предстояло преодолеть два перевала, 4.5 тысячи метров высоты и 30 км, если считать по прямой, до Беляндкиика - к тому же он мог быть уже скован льдом.

Мы сознательно выбрали позднее время года для того, чтобы избежать слишком высоких летних паводков. Мы шли позже даже по сравнению с другими русскими сплавными командами. Зимний холод и скорее всего обмелевший Беляндкиик - приток, который мог бы избавить нас от ходьбы пешком и доставить к Муксу на лодках - казались небольшой ценой за уверенность в том, что на Муксу будет низкая вода. Но размышления обо всём этом лишь утяжеляли нашу поклажу, пока мы карабкались на перевал, чертыхаясь от ветра. На ночь мы притулились на ровном пятачке ближе к перевалу, стараясь ничего не загадывать на будущее.

Утро началось с головной боли от высоты и выковыривания льда из бутылок для воды, потребной для приготовления пищи. Головная боль вскоре прошла - переноска тяжестей в половину собственного веса немного нас разогрела. Правда, тут необходимо небольшое переопределение терминов. Эта переноска была не непрерывным движением, а скорее повторяющимся циклом из перебежки на 50-150 м и 30-секундной остановки после неё для извлечения кислорода из разреженного воздуха.

К середине дня мы достигли долины, ведущей к перевалу Тахтакорум. На земле вокруг лежала мелкая пыль, повсюду был раскидан коровий и овечий помёт. Мы сбросили наши лодки и потащили за собой, давая отдых плечам. К вечеру мы были на уровне 4000 м, и наша русская горелка стала постоянно требовать прочистки перед розжигом.

Замёрзшие бутылки с водой, головная боль и холод быстро стали привычной рутиной наших подъёмов с утра. Каждый следующий день приносил ещё больше напрягов. Если ты не мог восстановить своё дыхание во время короткого отдыха, ты терял его после первых двух шагов и вынужден был останавливаться снова. Мы шли в куртках, шапках и двух слоях тёплой одежды. Эндрю заметил четырёх овец Марко Поло, на которых не было ничего, кроме шерсти.

На следующее утро мы достигли перевала, или "вершины", и увидели долину, которая занимала так много наших мыслей в течение последних месяцев. Ветер немного сдул лёд в сторону на маленьком озере наверху, и, обессиленные и с болью в плечах от груза, мы проплыли метров 800 по открытой воде, аккуратно избегая всплесков и брызг. Спуск был тяжёлым - по большим острым чёрным сланцевым скалам - но коротким, всего 250 м и 6 км. Уже много дней назад отдыхать подолгу и наслаждаться этими остановками стало слишком холодно, так что мы просто хотели побыстрее доволочиться до воды и начать уже сплав.

Наконец мы вышли к Беляндкиику. Толстый слой льда покрывал берега и камни, но в середине журчала вода. Её было недостаточно для сплава, но это журчание обещало много чего на следующий день, когда притоки весело вольются в основной поток. После проводки лодок мы устроились в четырёх стенах, которые остались от пастушьей избушки, и обнаружили ценный трюк, который мы использовали во всё оставшееся время наших таджикских путешествий - если спать, свернувшись и прижавшись друг к другу, то будет теплее.

Долина произволила глубокое впечатление - казалось, что она оканчивается прямо у горных вершин. Мы видели стаю горных козлов и были уверены, что нашу еду ночью таскает сурок размером со снежного человека. Каждый раз при готовке наша горелка и наш топливный насос требовали многочисленных чисток. Была почти полная луна.

А следующий день опять был тяжёлым, поскольку Беляндкиик совершенно исчез - не было ни льда, ни воды между камней. Мы стали прикидывать, как долго нам придётся идти. Этой ночью мы спали под утёсом между двумя стенками из неплотно сложенных камней, и к утру наши сооружения слегка испортились. На нас нападал снег, и это выглядело прекрасно - но добавило лишний виток головной боли с утра. Теперь от грязи и резкого ветра на наших руках появился сухой чёрный блеск, который мы раньше видели у пастухов. А снег вокруг как будто окутал землю и и наши злоключения очаровательным покрывалом.

Взойдя на очередной холм, мы увидели людей у большого домика. Наши мысли тут же закопошились, перебирая варианты того, что бы на этой благословенной Богом Земле могли делать люди высоко в горах в это время года - кроме очевидных, типа сплава на каяках.

Они нас по-дружески поприветствовали, а когда мы подошли ближе, мы заметили западные вещи, а потом и человека, говорящего по спутниковому телефону. Они тепло приветили нас чаем и едой, и раскрыли секрет - это охотничий лагерь, в настоящее время занятый норвежцами и итальянцами. Через пару дней за ними должен был прилететь вертолёт и сменить их новыми людьми, которые все прибывают сюда, чтобы поохотиться на те виды зверей, которые, как мы вполне уверены, занесены в Красную Книгу.

В какой-то момент разговор перешёл на политику - ничего не могло быть более сюрным, когда за окном идёт снег и стоят 6-7 километровые пики гор. Они пригласили нас остаться на ночь, а когда мы предпочли успеть застать послеобеденное таяние ледников и начать сплав, рассказали о ещё одном домике ниже по течению.

Имея три с половиной часа светлого времени, чтобы покрыть расстояние до следующего охотничьего домика, мы поспешно запаковали наши лодки под взглядами таджикских проводников и персонала и двинули дальше. Мы поблагодарили их за гостеприимство, пожелали всего хорошего и начали "сплавную" часть нашего путешествия. На первых нескольких километрах было больше отпихивания от камней и льда, чем гребков, но мы наконец-то освободились из-под бремени переноски тяжестей. На воздухе было холодно, и почти сразу на наших спасжилетах, куртках и варежках образовался налёт льда. Мы напряжённо гребли, чтобы согреться, и чтобы успеть на ночь в тёплый домик, где нас ждали печка и хорошо сложенная поленница дров. Солнце садилось, и мы стали время от времени озираться вокруг в поисках приюта, но безуспешно. Даже когда наступили вполне конкретные сумерки, ожидаемый домик не материализовался. Подавленные, мы скололи сосульки со шлемов, стряхнули изморозь с бород (у некоторых членов экспедиции больше, чем у других) и взяли себя в руки, осознав, что нам-таки предстоит холодная ночь под тентом. С хорошей стороны, пока мы так быстро спускались, мы пересекли линию снегов и увидели маленькие кустике впервые с той стороны перевала Тахтакорум. Но с плохой стороны, Дед Дубняк не мог быть побеждён так просто, и мы провели ночь тихо - а снежинки тихонько опускались вниз вокруг нас.

На следующее утро мы вышли поздно - хотели, чтобы река поднялась, и чтобы наше замёрзшее шмотьё если не высохло, так хотя бы гнулось. Сплав со вчерашнего не изменился - жестокое обращение камней с лодками и замёрзшие руки. К середине первой половины дня мы добрались до короткого каньонного участка на Беляндкиике, где ледовый навес над узким сливом вынудил нас сделать обнос по снежной насыпи и съехать обратно вниз за ней, чтобы продолжить выматывающую борьбу дальше. Во второй раз мы пересекли снеговую линию, и сердца наши согрело возвращение полноразмерной растительности. Тем вечером мы, как пещерные люди Неолита, отметили пришествие огня - одновременно с жалобными стенаниями по поводу новообретённой трещины в лодке Эндрю.

Ночная с..ка Дед Дубняк отметился ещё одним визитом к нам, и по пробуждении у нас было ещё больше снега, ещё одно позднее утро из-за оттаивания шмотья, и прежде, чем отчалить, нам пришлось поставить временную заплату на лодку.

К 11 мы достигли подножия грандиозного ледника Федченко, одного из длиннейших в мире, а расход в реке более, чем удвоился - до 30 кубов. Следующий участок реки, предвосхищающий каньоны Муксу, изгибался от борта к борту широкой U-образной долины, в отдалении высились 6-7 километровые пики. Нам всё ещё было зябко от пронизывающего ветра, дувшего вверх по долине, особенно Эндрю, чей каяк регулярно приобретал свойства подводной лодки после расставания со своей заплаткой при первом же удобном случае. После обеда мы нашли укрытое место для лагеря, где расслаблялись у костра и последний вечер предавались разговорам о печально знаменитых каньонах Муксу.

Поздно утром следующего дня мы обнаружили себя на пороге первого из этих каньонов, в 100 м от воды, наблюдающими, как река исчезает за непросматриваемым поворотом. Мидди вернулся с просмотра, преодолев каменистый склон, на который не полез бы и горный козёл. Не имея других вариантов, мы посмотрели друг на друга, пожали плечами и полезли в лодки. Запирая вход в каньон, первым располагался здоровый порог с двумя зверскими бочками в непосредственной близости друг за другом. К счастью, мы все поймали обязательное улово на срезе первой бочки и обнесли их обе без приключений. Во время обноса мы видели отпечатки ног на песке, вероятно, принадлежащие русской группе, которая по слухам была здесь на две недели раньше. Эти следы присутствия путников на том же маршруте придали нам немного спокойствия, но, возможно, слегка испортили чувство уединённости. Мы завернули за угол и увидели только ещё более прекрасный каньон и проходимые пороги ниже по течению.

Кажется, наш осознанно поздний по срокам поход на Муксу проистекал просто отлично. Мы обнаружили совсем немного из тех ужасов, что шебуршились в закромах наших мозгов в течение месяцев. Пороги были в основном интересными, хотя и требующими чёткого манёвра; впрочем, легко можно было представить, что творится тут по высокой воде. По ходу дела мы просматривали большинство порогов с наплыва, кроме тех случаев, когда Эндрю надо было отлиться, в коих он давал указания Мидди и Саймону, например "Если ты погребёшь назад на срезе того слива... нет, нет, ближе... ближе... ближе... да, так ты увидишь большую скалу ниже ступеньки. Прыгай лагом прямо перед ней." (см. фото с водопадом и лодкой напротив скалы).

Поскольку мы пришли к каньонам Муксу позже, чем планировали, мы урезали наш рацион, чтобы выкроить пару лишних дней. Однако стены каньонов расступились раньше, чем мы ожидали - через полтора дня, и мы проплыли мимо первых признаков присутствия цивилизации - таджиков, моющих золото. После такого марафонского дня, с мозолями на руках мы выплыли в Сурхоб и догребли до Джиргаталя, где месяцем раньше (Вести с полей - 4a) мы исследовали речки, текущие на юг. Мы насладились лишними тремя четвертями сосиски перед тем, как отправиться в город. Там мы встретили нашего старого друга Исмоноли, который пустил нас обратно в наш дом вдали от дома, Джиргатальский областной аэропорт. Там мы отдохнули день перед тем, как поехать к нашей последней реке, классике позднего сезона - Обихингоу...